Неточные совпадения
Как бы ни был мал дождь в лесу, он всегда вымочит до последней нитки. Каждый куст и каждое дерево собирают дождевую воду на листьях и крупными каплями осыпают
путника с головы до ног. Скоро я почувствовал, что одежда моя
стала намокать.
Залезть на дерево! Эта глупая мысль всегда первой приходит в голову заблудившемуся
путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на дереве было бы еще холоднее, и от неудобного положения
стали бы затекать ноги. Зарыться в листья! Это не спасло бы меня от дождя, но, кроме того, легко простудиться. Как я ругал себя за то, что не взял с собой спичек. Я мысленно дал себе слово на будущее время не отлучаться без них от бивака даже на несколько метров.
В это время
стали приближаться они к небольшой, почти повалившейся на землю хате; любопытство наших
путников увеличилось.
В почти совершенно еще темном храме Вихров застал казначея, служившего заутреню, несколько стариков-монахов и старика Захаревского. Вскоре после того пришла и Юлия. Она
стала рядом с отцом и заметно была как бы чем-то недовольна Вихровым. Живин проспал и пришел уж к концу заутрени. Когда наши
путники, отслушав службу, отправились домой, солнце уже взошло, и мельница со своими амбарами, гатью и берегами реки, на которых гуляли монастырские коровы и лошади, как бы тонула в тумане росы.
Из Кельна Егор Егорыч вознамерился проехать с Сусанной Николаевной по Рейну до Майнца, ожидая на этом пути видеть, как Сусанна Николаевна
станет любоваться видами поэтической реки Германии; но недуги Егора Егорыча лишили его этого удовольствия, потому что, как только мои
путники вошли на пароход, то на них подул такой холодный ветер, что Антип Ильич поспешил немедленно же увести своего господина в каюту; Сусанна же Николаевна осталась на палубе, где к ней обратился с разговором болтливейший из болтливейших эльзасцев и начал ей по-французски объяснять, что виднеющиеся местами замки на горах называются разбойничьими гнездами, потому что в них прежде жили бароны и грабили проезжавшие по Рейну суда, и что в их даже пароход скоро выстрелят, — и действительно на одном повороте Рейна раздался выстрел.
Иван Дорофеев
стал погонять лошадей, приговаривая: «Ну, ну, ну, матушки, выносите с горки на горку, а кучеру на водку!» Спустившееся между тем довольно низко солнце прямо светило моим
путникам в глаза, так что Иван Дорофеев, приложив ко лбу руку наподобие глазного зонтика, несколько минут смотрел вдаль, а потом как бы сам с собою проговорил...
Проехав верст пять по реке Полуденке,
путники переехали вброд горную речонку Смородинку и по ней
стали подниматься к самой верхотине.
Путники расположились у ручья отдыхать и кормить лошадей. Кузьмичов, о. Христофор и Егорушка сели в жидкой тени, бросаемой бричкою и распряженными лошадьми, на разостланном войлоке и
стали закусывать. Хорошая, веселая мысль, застывшая от жары в мозгу о. Христофора, после того как он напился воды и съел одно печеное яйцо, запросилась наружу. Он ласково взглянул на Егорушку, пожевал и начал...
Все способствует тому, чтобы у
путника на душе
становилось мирно и покойно.
Его «Бедный певец», «Певец в
стане русских воинов», «Освальд, или Три песни» Жуковского и «Приди, о
путник молодой» из «Руслана и Людмилы», «Черная шаль» Пушкина и многие другие пиесы — чрезвычайно нравились всем, а меня приводили в восхищение.
Близ рубежа чужой земли
Аулы мирные цвели,
Гордились дружбою взаимной;
Там каждый
путник находил
Ночлег и пир гостеприимный;
Черкес счастлив и волен был.
Красою чудной за горами
Известны были девы их,
И старцы с белыми власами
Судили распри молодых,
Весельем песни их дышали!
Они тогда еще не знали
Ни золота, ни русской
стали!
И все это выговорилось, заявилось, выказалось
путникам прежде, нежели запыленный и тяжелый дормез остановился у отеля в улице Сент-Оноре и двое крепостных слуг
стали отстегивать пряжки у важей…
Когда, во время странствований Иисуса по Иудее,
путники приближались к какому-нибудь селению, Искариот рассказывал дурное о жителях его и предвещал беду. Но почти всегда случалось так, что люди, о которых говорил он дурно, с радостью встречали Христа и его друзей, окружали их вниманием и любовью и
становились верующими, а денежный ящик Иуды делался так полон, что трудно было его нести. И тогда над его ошибкой смеялись, а он покорно разводил руками и говорил...
Перебравшись за Керженец,
путникам надо было выбраться на Ялокшинский зимняк, которым ездят из Лысково в Баки, выгадывая тем верст пятьдесят против объездной проезжей дороги на Дорогучу. Но вот едут они два часа, три часа, давно бы надо быть на Ялокшинском зимняке, а его нет как нет. Едут, едут, на счастье, тепло
стало, а то бы плохо пришлось. Не дается зимняк, да и полно. А лошади притомились.
Еще больше тут к нам из России
путников на дальнее странство набралось —
стало всего нас человек сорок.
Подъехав к скиту,
путники остановились у ворот и дернули висевшую у калитки веревку. Вдали послышался звон колокола; залаяли собаки, и через несколько времени чей-то голос
стал изнутри опрашивать...
Путники уразумели и, хватаясь одной рукой за мокрые ветви, а другой опираясь на дубинки, осторожно
стали сходить вниз по крутому и склизкому скату.
Собачий лай
становился все громче и громче,
стало видимо, что
путники подъезжают к какой-то деревне. Вот наконец и прясла околицы, виднеется и строенье. В крайней большой, но запущенной избе виден огонь. К той избе и подъехали. Никифор постучал в ворота и громким голосом кликнул...
Путник, ощупью держась стены, а потом веревки, протянутой вдоль высокой покривившейся лестницы,
стал подниматься наверх.
Солнце показывается из-за облаков и заливает лес, поле и наших
путников греющим светом. Темная, грозная туча ушла уже далеко и унесла с собою грозу. Воздух
становится тепел и пахуч. Пахнет черемухой, медовой кашкой и ландышами.
И я предался разнородным мечтаньям,
стал любоваться собою, как я буду жить достойною жизнью: буду рано утром вставать, а не то что теперь — только утром ложиться; не буду свистать, а
стану петь псалмы; буду днем работать в своем винограднике, а вечером сяду у своего ручья под своей пальмой и
стану размышлять о своей душе да выглядывать
путника.
Березы закивали кудрявыми головами или пустили по ветру длинные косы; черные сосны вытянули свои крючковатые руки, то с угрозой вверх, то преграждая дорогу; зашептала осина, и кругом
путника стали ходить те причудливые видения, которые воображение представляет нам в подобных случаях.
Шли
путники. И случилось им сбиться с дороги, так что приходилось идти уже не по ровному месту, а по болоту, кустам, колючкам и валежнику, загораживавшим им путь, и двигаться
становилось все тяжелее и тяжелее.
Накрыли молоко от мух, уняли нетерпение малютки ломтем хлеба и
стали дожидаться
путника. Но так как он с трудом тащился, то молодая женщина пошла ему навстречу, привечала его ласковым словом и, подхватив за руку, помогла ему скорее дойти до вяза.
И поднялся Мамон, и
стал в раздумье, как
путник перед хрупкими жердями, которые должны перевесть его через бездну или сбросить в нее.
И первая часть
путников пошла вперед по направлению, по которому она шла, вторая же часть
стала метаться из стороны в сторону, но ни та, ни другая но только не приблизилась к цели, но и не выбралась из кустов и колючек и блуждает до сих пор.
Прежде чем нога
путника становилась на берег, он видел, что зеленые острова усеяны иноками и послушниками в их белых холщовых кафтанах и таких же колпачках, и все они, не покладая рук, «ворошили» и гребли свежее, скошенное сено.